главный методист РЦОКОиИТ
Смирнова З.Ю.
Одним из важнейших показателей движения страны
по пути к информационному обществу является степень
использования информационных ресурсов для
обеспечения потребностей общества.
Концепция Государственной информационной политики
1. Язык диалога. Современное информационное общество характеризуется не только уровнем развития программно-технологических средств, обеспечивающих процесс информатизации, но и – что не менее важно – готовностью государственных институтов к открытости, предоставлению доступной, достоверной информации о себе, о своей деятельности, о перспективах и направлениях развития, о результатах работы, о том уровне качества, который достигнут на определенном этапе.
Система школьного образования сегодня отнюдь не всегда готова к открытому диалогу с социумом, а, значит, не готова соответствовать стандартам жизни в информационном обществе, которое прежде всего характеризуется открытостью. Значит ли это, что школа намеренно что-то скрывает, прячет, уклоняется от диалога? Нет, это совсем не так. Просто школа этот диалог вести не умеет. Не владеет языком, не видит каналов распространения информации о себе, а, главное, чаще всего не понимает, для чего нужен этот диалог с социумом, какие задачи можно решать, вступая в этот диалог.
Сегодня очень много говорят о том, что периметром школьных стен не должна ограничиваться образовательная среда, что современное образовательное пространство – это пространство диалога, участники которого существуют как в стенах школы, так и за ее пределами. Речь идет о том самом социальном партнерстве, без которого все намерения разомкнуть образовательное пространство так и останутся намерениями – не более того. Итак, социальное партнерство – это диалог, а любой диалог начинается с представления, со слова о себе. И практически всегда эти первые реплики в диалоге во многом определяют его дальнейшую тональность и, что самое главное, – результат взаимодействия. От них зависит, проявит ли потенциальный партнер (родитель, учреждение культуры, науки, образования, спорта, общественная организация, фирма, занимающаяся поставками технических средств обучения и т.п.) интерес к нам, увидит ли в нас интересных партнеров для взаимовыгодного диалога или отойдет в сторону, недоуменно пожимая плечами и даже не пытаясь переварить ком наукообразных фраз, перегруженных специальной терминологией и при этом зачастую бедных смыслом.
Итак, посмотрим, как мы умеем говорить о себе. Автор статьи в течение 2008 года активно знакомился с информацией, представленной на сайтах большинства образовательных учреждений города и готов поделиться некоторыми весьма непростыми впечатлениями. Начнем с примеров.
«В течение восьми лет наши ученики выигрывали конкурс по линии АСПРЯЛ».
Разумеется, выиграть конкурс – это замечательно (хотя и не совсем удачно сказано, потому что в конкурсах одерживают победы, становятся победителями), однако вряд ли большинство родителей, которые будут читать информацию, твердо знают, что за этой аббревиатурой стоит Американский совет преподавателей русского языка и литературы. А если не знают, то информация остается «немой»: она ничего не говорит о качестве образования в школе.
«Учебный план школы отражает государственную стратегию организации образовательного и воспитательного процесса. Учебный план, раскрывая основные направления реализации школой образовательных программ, направлен на достижение выпускниками школы повышенного уровня образованности».
Прочитав такую фразу, невольно задумаешься: а поймет ли родитель, чему учат в этой школе? Это ведь, как говорится, «сплошное общее место». Можно ли об этом сказать просто, так, чтобы было понятно людям, не имеющим отношения к системе образования, не перегружая речь специальной терминологией? Можно, наверное, но надо понимать, насколько это важно. А ведь это мудреное высказывание содержит ровно две мысли: школа учит по государственным программам и при этом дает углубленные знания (хорошо бы еще указать, по каким предметам или в каких образовательных областях). И если говорить тем самым простым, конкретным, понятным человеку вне системы образования языком, отказавшись от специфической терминологии и устойчивых профессиональных штампов, то скорее можно установить взаимопонимание с партнерами. А если информация преподносится таким образом, то невольно возникает вопрос: а как же здесь, в этой школе, детям что-то объясняют, если и взрослый, заинтересованный человек продирается сквозь тексты, словно сквозь колючий кустарник?
«Работа коллектива школы направлена на подготовку старшеклассников к постшкольной адаптации». Вероятно, здесь идет речь о том, что школа готовит своих выпускников к успешной дальнейшей жизни. Будем надеяться, что, в отличие от людей, не владеющих нашим специфическим образовательным языком, мы поняли идею правильно. Однако остается непонятным даже нам, профессионалам, а как, собственно, школа это делает, каким путем ведет детей к светлым горизонтам «постшкольной адаптации»? Какие средства выбирает, какие инструменты, а – главное – в чем вообще видит эту самую постшкольную адаптацию? В выборе профессии, адекватной личностным запросам и социальным ожиданиям? В умении жить среди людей и с людьми? В определенных нравственных, духовных ценностях? За круглой, непонятной фразой ничего не стоит, и не оставляет она ничего, кроме недоумения.
«Наша школа - одна из немногих, сохранившая сеть кружков, где ребята задействованы во второй половине дня». Поразительная языковая глухота! Ну как могут дети быть «задействованы» в «сети кружков»? А ведь школа – это учреждение образования, ее основа – культура, в том числе и языковая. И не может она пользоваться таким – вне всяких норм и правил – уродливым технократическим языком. И в падежах ошибаться не должна! (Правильно – «одна из немногих, сохранивших»).
«В создании условий для формирования адекватного современным гуманистическим принципам сочетания ценностно-смысловых ориентиров у детей школа видит одну из главных задач построения педагогического процесса». Перевести это на общедоступный весьма и весьма сложно. Вероятно, школа видит важнейший результат образования в том, чтобы у детей формировались определенные идеалы и ценности, но об адекватности каким «современным гуманистическим принципам» идет речь, о каком сочетании ориентиров (и вообще – могут ли ориентиры сочетаться)?! И что поразительно: эта школа ставит перед собой еще и такую задачу: «Включение модели диалогового взаимодействия во внеклассную работу с учащимися и родителями». Если предполагается, что диалог школа намерена вести на таком языке, то вряд ли он будет плодотворным.
Увы, примеры подобного рода можно приводить до бесконечности. И они явно свидетельствуют о том, что школа не в состоянии вести нормальный диалог с социумом. Что же мешает? Попробуем вычленить те проблемы, которые мешают этому диалогу.
Во-первых, мы не стремимся быть понятыми. Декларированный нами диалог на поверку оборачивается монологом. Мы говорим о себе, совершенно не заботясь о том, поймут ли нас. А ведь в диалоге каждый из партнеров должен соблюдать интересы другого, стремиться быть понятым, и, следовательно, понятным. Мы же, увы, находимся в плену своего профессионального словаря, выйти за пределы которого не можем и не хотим, не считаем нужным. Ну кто из людей вне системы обязан знать, что образовательная программа – это комплекс учебных программ, технологий, условий, ориентированный на достижение определенного образовательного результата? Что почерпнет родитель или потенциальный партнер из информации о том, что «образовательная программа первой ступени образования направлена на формирование навыков элементарной грамотности»?
Автор проделал эксперимент, предложив перевести эту фразу на общедоступный нескольким своим знакомым, обладающим достаточно высоким образовательным уровнем: врачу (кандидату медицинских наук), дизайнеру, программисту. «Подопытные» – все как один – надолго задумывались. И тогда им предлагался еще один вопрос: готовы ли они своих детей отдать в школу, которая гарантирует такие результаты обучения? Во всех трех случаях ответ был отрицательным. Мотивы отказа были следующими: «слишком мудрят, не хочу никаких экспериментов над своим ребенком», «они же сами заявляют, что плохо учат, потому что говорят о грамотности элементарной, то есть в самых простых, легких случаях». Как ни печально, в данном случае школа представляет собой известный гоголевский персонаж – ту самую унтер-офицерскую вдову, которая сама себя высекла. Не обязан родитель знать, что такое «элементарная грамотность» и «образовательная программа первой ступени». А если бы та же самая мысль была сформулирована просто и ясно (например, так: «после начальной школы все наши ученики умеют хорошо писать, читать, считать, они понимают прочитанное и готовы высказаться, а это является основой для дальнейшего изучения разных школьных предметов»), то вряд ли родители заподозрили бы школу в низком качестве образования или в неуемном экспериментаторстве (это ведь обычные, нормальные результаты обучения, которые должна давать любая начальная школа).
Итак, мы говорим на непонятном языке и зачастую о непонятных вещах, объяснять которые не умеем и не считаем нужным. И сетуем на то, что нас не понимают. Да мы и не стремимся быть понятыми!
Вторая беда нашего языка состоит в его тяжеловесности, косности, а порой и простой безграмотности. Примеров речевых и грамматических ошибок (нарушения сочетаемости слов, перевранные падежи, неправильно составленные предложения) множество, а зачастую встречаются и пропущенные знаки препинания, и неправильно написанные слова. Ну нет у меня доверия к школе как учреждению образования, культуры, если там могут позволить себе писать с ошибками! И думаю, что эту точку зрения разделяют многие. Нельзя требовать от школьников грамотно писать в тетради по биологии, истории, физике, географии, если школьный сайт пестрит ошибками. Мы должны жестко соответствовать сами тем требованиям, которые предъявляем к детям.
Хорошо известны слова Вольтера: «Все жанры хороши, кроме скучного». А ведь наши тексты о школе непоправимо скучны, тяжеловесны, изобилуют штампами. Нас читать неинтересно! А ведь мы хотели бы заинтересовать собой – чтобы получить ученика, чтобы привлечь интересного социального партнера, который поможет в решении образовательных задач. Хотели бы – но не умеем, не знаем, не понимаем, как это делается. И не слишком стремимся учиться. Декларируя открытость, стремление к диалогу, мы так и не поняли, что этому нужно учиться, что желающий быть понятым должен прилагать к этому определенные усилия.
Это первая часть статьи, посвященная неудачным прецедентам диалога. Во второй части будут рассмотрены примеры, о которых можно сказать, что диалог состоялся.
Поделиться:
