Ученики «Ломоносовской гимназии» создали свои макеты сцен на уроке в Мариинском театре - Обзоры Журнала «Ресурсы, обзоры и новости образования»

27.11.2018

Недавно в рамках проекта «Театральный урок в Мариинском» ученики десятых классов гимназии №73 «Ломоносовская гимназия» посетили Мариинский театр.

Редко подержишь в руках бутафорский щит или шпагу, редко поглядишь на механизм сцены или на балетную репетицию – а тут всю редкость для ребят вместили в семь часов! Параллель десятиклассников, раздробленная на несколько групп, посетила едва ли каждый уголок здания…

И ониксовые пластины, и сверкающие хрусталем потолки зала… Каждая деталь торжественна, даже надпись над бутафорской фигурой дремлющего на складе: «Не мешайте спать!»… Будучи людьми приличными, школьники бедняге мешать не стали. Но и не разделили его участь: дремать было некогда, неинтересно было скучать.

Воодушевившись первой познавательной частью экскурсии, дождались и соревновательного аспекта: вот, говорят ребятам, подумайте, погрузитесь в искусство и сами создайте невероятное – макет сцены, который раскроет ваше собственное понимание оперы П. И. Чайковского «Евгений Онегин». Ребята времени терять не стали и вдохновенно принялись творить. Вот как сами школьники описывают получившиеся работы своих групп:

«Первая работа иллюстрирует последнюю встречу Татьяны с Онегиным. 

Все в пасмурно-холодном блеске. Живописные плафоны петербургских покоев тихи, на плафонах – светлые, дальние края, глушимые теперь серебряным отсветом: вот он, символ покинутых девушкой родных мест, символ похолодевшей в свете Татьяны; вот он, образ Онегина, которого даже странствия не усладили… Зеркало из фольги отразит не замужнюю героиню, а только заиндевевшие судьбы обоих героев; и софитная голубизна покроет только разрыв между ними.

Вторая работа с зеленым ковром-травой, покрывающим всю сцену – беседа главных героев в саду, Евгений, учащий «жизни» Татьяну:

…Мне ваша искренность мила; 

Она в волненье привела

Давно умолкнувшие чувства;

Но вас хвалить я не хочу;

Я за нее вам отплачу

Признаньем также без искусства;

Примите исповедь мою:

Себя на суд вам отдаю.

В композиции Онегин действительно пред судом чистой души, но в обстановке реалистичной, тихой, мирной: спелые яблоки гниют на траве сада. Оригинально решение небес: над садом светило вроде луны – Онегин холоден, практичен, но мал перед Татьяниной душою.

Третья работа — «Дуэль».

Картина решена монохромно: акцент на белом. Почему? Белый цвет характеризует Онегина через бесчувственность вечного сплина (смерть при жизни), уже позднее – годы спустя в Петербурге – через ненужность свету, странничество и схимничество… Пусто. И душа Онегина охладевает: да, сейчас, убив Ленского, герой сделался жертвою «окровавленной тени», но разве поэт – столь важная жертва? Ничуть.

Онегин раскаивается – не ради прежнего друга, не из-за того, что сквозь убийство осознал сердце Владимира. Раскаяние героя уже в будущем – от его же личной чувственной муки, от того, что он САМ (к концу произведения) перестал существовать частью эпохи (дендизм – явление недолговечное!) и своей судьбы не определил.
Снег кругом, холоден главный герой: не на Ленского смотрит – смотрит вдаль и ничего не видит. Обратите внимание на задний план: гуще пустота, белизна…
И природа Евгения родственна природе взятого нами места:

Нет: рано чувства в нем остыли;

Ему наскучил света шум;

Красавицы не долго были

Предмет его привычных дум;

Измены утомить успели;

Друзья и дружба надоели, 

Затем, что не всегда же мог

Beef-stеаks и страсбургский пирог 

Шампанской обливать бутылкой

И сыпать острые слова,

Когда болела голова;

И хоть он был повеса пылкой,

Но разлюбил он наконец

 И брань, и саблю, и свинец.

Пустое поле, вокруг – остриями, а не пухом – лес. Судьба привычки, манеры, маски, а за маской – участь Евгения: пустота. Он поранит душу: не зря передний план занят линией «Будущая могила Ленского в родных последнему местах: убитый Ленский – Онегин».
Применена и игра света и тени: благодаря «дереву» в углу и нескольким осветительным аппаратам смерть Ленского дробит мир Евгения. Кажется, что тень и свет, делящие задний план на две доли, исходят от креста… Ленский – близ света, в ярких, буйных, живых тонах; Онегин – во мраке практики, бесчувственности, вечного сплина, неисцелимого.
Образ Онегина, судорожно отирающего лицо снегом, в луче света, но среди тьмы – таков.
А что же Ленский?… Погиб. В пламенном свете любви и поэзии. И рядом – лужа крови. И Зарецкий… Мы позволили себе привнести в произведение – в данный эпизод – тему поэта и толпы: Зарецкий – в прошлом дуэлянт, гений роковых «зрелищ»; и потому Зарецкий (секундант Ленского) виновен в смерти поэта… И склонился Зарецкий над Ленским, обрядившись в красные одежды: якобы помнит поэта! Но Зарецкий лишь попрактиковался в «убийстве со стороны», и под свечение порыва вошёл одновременно с кровавой лужей. Ленский вымолвил: «…Туманный взор изображает смерть, не муку...»

А вот Зарецкий продолжит говорить еще долго… Поэты умирают не от пуль, но от «друзей» «Зарецких», ведь Иуды встречаются чаще, нежели кто иной.
Онегин молчит. Перед зрителем – трое: мученик, палач и творец…»

Илья Пономарев, 10.1 класс

Ксения Иконникова, 10.2 класс

учащиеся ГБОУ гимназии №73 «Ломоносовская гимназия»

Выборгского района Санкт-Петербурга

Поделиться:

Возврат к списку